– Вы открыто высказывались о Яннике Синнере. Вы просто веселитесь или делаете заявления о допинге в теннисе? Или и то, и другое?
– Прежде всего, такой человек, как я, никогда в жизни не будет даже пробовать принимать допинг. Хотя, особенно при учете моей травмы, есть вещи, которые могли бы ускорить восстановление и помогли бы вернуться на высший уровень. В нашем спорте очень много запрещенных препаратов, которые я мог бы принимать, чтобы быстрее вернуться.
[Я потерял] два года, когда был в самом расцвете сил – мне было 28, я сражался за «Уимблдон», US Open и получил травму, после которой я мог бы начать что-то употреблять, чтобы вернуться. Но я просто не такой. Я всегда против этого.
Поэтому, когда люди говорят, что я неуважительно отношусь к спорту, я считаю, что неуважителен тот, кто пытается обмануть и кто на самом деле достиг результатов не только своими силами.
Мне приходится говорить об этом открыто, потому что я считаю, что об этом говорят недостаточно. Это пытаются замять, говоря о количестве и всем таком.
И нет справедливого отношения к игрокам. Мы видели это с Максом Перселлом. Разница том, что он сначала признал, что сделал что-то запрещенное. Он открыто сказал об этом. Именно так и должно быть, а не так, что все тихо замяли, никто ничего не знает, вопросительные знаки.
Хорошо, [Синнер] первая ракетка мира, замечательный игрок. Я никогда этого не отрицал. Я просто считаю, что отношение ко всем должно быть одинаково честным. А в нашем спорте поступают ужасно. Два первых номера мирового рейтинга, попавшихся на допинге, – это отвратительно для нашего спорта. Это ужасно. Честность тенниса сейчас ужасна, и все это знают, но никто не хочет об этом говорить. Это на самом деле ужасно. И это ненормально.
Я знаю, что людям не нравится, когда я говорю о вещах и делаю это честно. Я вырос, играя в теннис, я наслаждался соревнованиями и игрой. Я могу быть эмоциональным, могу бросить ракетку, но это ничто по сравнению с обманом и приемом допинга. На мой взгляд, это просто смешно.
Я все равно не заткнусь на этот счет. Типа: «Да, простите, я, наверное, слишком много сказал». Это просто мое честное мнение.
– Вы так уверены, что он что-то нарушил? Когда говорили, что он пытался обмануть...
– Вы спрашиваете, считаю ли я, что он сдал два положительных допинг-теста на стероиды? У него две положительных допинг-пробы, взятые в разное время. Они не шли один за другим. Он сдал их в разное время.
Если вы думаете, что именно таким образом они попали в его организм. Если вы считаете, что все произошло именно так, то...
Если он не сделал ничего плохого, почему у него забрали очки и призовые? Очевидно, все же что-то было. Очевидно, ВАДА поэтому и подала апелляцию.
Я нанимаю свою команду за сотни и тысячи долларов, чтобы они были профессионалами, и чтобы этого точно не случилось. Так что они знали, что случилось. Почему они ждали пять-шесть месяцев, чтобы что-то предпринять? Он держал свою команду в течение пяти месяцев. Понимаете? В этом нет никакого смысла. Если они узнали об этом через две недели, зачем было работать с той же командой?
Я был бы в ярости. Если бы мой физиотерапевт загрязнил меня, поставил меня в такое положение, я бы, наверное, никогда больше не разговаривал с этим парнем. А он держал его в своей команде пять месяцев, ведя себя так, будто ничего не произошло. И да, это подозрительно.
Что будет, если Синнера все же забанят? Его титулы раздадут другим?
«Хватит держать нас за дураков». Реакция тенниса на допинг-провал Синнера